Регион, сегодня известный как Астраханская область, уже много веков характеризуется высокой степенью этнического разнообразия. Поскольку Астрахань была частью кочевого мира Великой степи и направлением многочисленных волн переселенческой колонизации, в ней нет четкого разделения народов на коренные и некоренные. Гораздо более актуальной дихотомией считается противопоставление давно укоренившихся мигрантских сообществ («местных») и более новых («приезжих»).

Как я объяснял в одной из предыдущих статей для издания New Eastern Europe, главные неформальные критерии «местных» сообществ — историческое присутствие на протяжении ста и более лет и наличие в регионе хотя бы некой территории, которая воспринимается как его локальная «малая родина». Такой территорией может быть моноэтничное село, основанное представителями соответствующего народа, или городской квартал (Татар-Базар, Армянская слобода и Еврейская улица в Астрахани). Основные «местные» группы, подходящие под это определение, — калмыки, русские, татары, ногайцы, туркмены, армяне, евреи и поволжские немцы.

Хотя этнические меньшинства составляют лишь 30‒40% населения Астраханской области, они образуют большинство населения в большей части сельских населенных пунктов региона. Это значит, что более 200 сел и поселков региона связаны с нерусскими культурами и языками. Многие из них были основаны носителями тюркских и монгольских языков и именно на них получили свои первые названия.

Официальная топонимика, то есть названия населенных пунктов, установленные российским правительством и используемые на всех картах, в новостях, на дорожных знаках и так далее, не всегда отражают их историю. За несколько столетий сотни топонимов были русифицированы — иногда «для простоты», иногда осознанно, чтобы стереть следы присутствия «нежелательного» меньшинства. Во многих случаях власти попросту предпочитали изначальным названиям неформальные экзонимы, которыми русские сельчане называли соседние нерусские села.

Так, например, жители села Татарская Башмаковка в Приволжском районе — этнические юртовцы — называют его Кызан по названию близлежащей реки. Официальное русское название проблематично не только тем, что это экзоним, к тому же использующий устаревшее и просторечное слово «башмак», но и указанием на конкретный народ — татар, которые якобы населяют эту местность. На деле большинство жителей Кызана составляют юртовцы — локальное сообщество смешанного, но преимущественного ногайского происхождения. Хотя лингвист Леонид Арсланов однозначно относит язык или диалект юртовцев к ногайским, советская национальная политика считала их татарами. Многие сохраняют татарскую идентичность и сегодня, но растущее число членов сообщества стремится возродить ногайское самосознание. Другие стратегии русификации топонимов включают:

• прямой перевод: тат. Ярлы Түбә → рус. Осыпной Бугор;
• фонетическое упрощение: юрт. Кырк Уьйле (‘сорокадомовый’) → Кирикили;
• суффиксацию: каз. Сармантай (название рода) → Сармантаевка;
• поиск созвучных слов в русском: тат. Янтау (‘боковая гора’) → Енотаевка;
• выбор другого названия, не связанного с историческим: калм. Ик Моһа (‘большая змея’) → рус. Озерное.

Все эти случаи по-своему проблематичны, но последний пример говорит о настоящей трагедии — советских попытках стереть следы калмыцкого присутствия после сталинской депортации калмыков в Сибирь. Вообще, «скучные» описательные названия — верный признак того, что за ними скрываются стертые калмыцкие топонимы: власти так торопились переименовать их, что не прибегали к фантазии.

В двух известных нам случаях жители астраханских сел с русифицированными названиями самоорганизовались, чтобы исправить ситуацию. В Володарском районе село Ягин-Аул удалось официально переименовать в Егин-Аул, чтобы приблизить написание к казахской орфографии, а в Приволжском районе жители юртовского села добавили оригинальное название Каргалык на въездную стелу с русским названием — Карагали. Такие локальные победы впечатляют, но остаются единичными случаями.

Я призываю коллег — исследователей, журналистов и активистов, пишущих об Астрахани, — использовать в своих работах не русифицированные варианты топонимов везде, где они известны. Так мы сможем выразить свое уважение к этническому разнообразию региона, внимание к проблемам народов, страдающих от ксенофобии российского государства и общества, и почтить память тех, кто был депортирован со своих земель советским режимом. Конечно, сегодня многие оригинальные названия сел практически неизвестны за их пределами. Может показаться, что непрактично использовать их в текстах, ориентированных на широкую аудиторию, но сноски или объяснения в скобках помогут решить эту проблему, пока мы в Северо-Каспийском институте работаем над созданием топонимической базы данных и стараемся сделать эту практику общепринятой.